Краткий конспект, содержание статьи Жуковского «О басне и баснях Крылова»
«Что в наше время называется баснею? Стихотворный рассказ происшествия, в котором действующими лицами обыкновенно бывают или животные, или твари неодушевленные. Цель сего рассказа — впечатление в уме какой-нибудь нравственной истины, заимствуемой из общежития и, следовательно, более или менее полезной».
Одушевленная истина, представленная в действии и украшенная приятностью вымысла, являет главный предмет баснописца.
Чаще всего действующими лицами в басне являются животные или неодушевленные лица. Этому есть четыре причины. Первая: каждое животное являет собой какую-то особенность характера. Волк ассоциируется у нас с кровожадным хищником, лисица с льстецом и обманщиком.
Соответственно, баснописцу не нужно объяснять лишнего. Вторая причина заключается в том, что перенося воображение читателя в новый мечтательный мир, вы доставляете ему удовольствие сравнивать вымышленное и существующее, а удовольствие сравнения делает и самую мораль привлекательною.
Четвертое — это прелесть чудесного, которая появляется, когда вы выводите вы могуществом поэзии такие творения, которые в существенности удалены от нее природой.
Говоря об эпохах создания и развития басни, Жуковский отмечает, что в первую эпоху басня была простым риторическим способом, примером, сравнением. Во вторую она получила бытие отдельное и сделалась одним из действительнейших способов предложения моральной истины для оратора или философа нравственного.
В третью же эпоху басня перешла из области красноречия в область поэзии, то есть получила ту форму, которой обязана в наше время Лафонтену и его подражателям, а в древности Горацию.
Обратите внимание
И если в древности басни не сочинялись, а рассказывались при случае, и поэтому были краткими и прозаическими, то сделавшись собственностью стихотворца, они стали не просто изображением морали, но цельным произведением.
Далее Жуковский рассматривает басни Лафонтена. Автор советует не искать в его баснях морали, потому что найдете вы в них лишь его душу, изливающуюся в простых чувствах без всякого умысла и дарование поэта.
Жуковский считает, что Крылов занял у Лафонтена в большинстве своих басен и вымысел и рассказ, что впрочем не отнимает у него звания стихотворца оригинального.
Лучшими баснями Крылова Жуковский называет басни «Два Голубя», «Невеста», «Стрекоза и Муравей», «Пустынник и Медведь», «Лягушки, просящие царя». Заканчивает Крылов анализом этих басен и сравнением их с произведениями Лафонтена.
ПРИМЕЧАНИЕ: по мнению некоторых критиков Жуковский недооценивает самобытность и народность Крылова, он явно преувеличивает зависимость Крылова от Лафонтена.
Птичка
Был Серёжа именинник, и много ему разных подарков подарили: и волчки, и кони, и картинки. Но дороже всех подарков подарил дядя Серёже сетку, чтобы птиц ловить.
Сетка сделана так, что на рамке приделана дощечка и сетка откинута. Насыпать семя на дощечку и выставить на двор. Прилетит птичка, сядет на дощечку, — дощечка повернется, и сетка сама захлопнется.
Обрадовался Серёжа, прибежал к матери показать сетку.
Мать говорит:
— Не хороша игрушка. На что тебе птички? Зачем ты их мучить будешь?
— Я их в клетку посажу. Они будут петь, и я их буду кормить.
Достал Серёжа семя, посыпал на дощечку и выставил сетку в сад. И всё стоял, — ждал, что птички прилетят. Но птицы его боялись и не летели в сетку.
Пошел Серёжа обедать и сетку оставил. Поглядел после обеда, — сетка захлопнулась, и под сеткой бьётся птичка. Сережа обрадовался, поймал птичку и понёс домой.
— Мама, посмотрите, я птичку поймал. Это, верно, соловей! И как у него сердце бьётся.
Мать сказала:
— Это чиж. Смотри же, не мучай его, а лучше пусти.
— Нет, я его кормить и поить буду.
Посадил Серёжа чижа в клетку и два дня сыпал ему семя, ставил воду и чистил клетку. На третий день он забыл про чижа и не переменил ему воду.
Мать ему и говорит:
— Вот видишь, ты забыл про свою птичку, — лучше пусти её.
— Нет, я не забуду, я сейчас поставлю воды и вычищу клетку.
Засунул Серёжа руку в клетку, стал чистить, а чижик испугался, — бьётся об клетку.
Серёжа вычистил клетку и пошёл за водой. Мать увидела, что он забыл закрыть клетку, и кричит ему:
— Серёжа, закрой клетку, а то вылетит и убьётся твоя птичка!
Не успела она сказать, чижик нашёл дверку, обрадовался, распустил крылышки и полетел через горницу к окошку. Да не видел стекла, ударился о стекло и упал на подоконник.
Прибежал Серёжа, взял птичку, понес её в клетку. Чиж был еще жив, но лежал на груди, распустивши крылышки, и тяжело дышал. Серёжа смотрел, смотрел и начал плакать.
— Мама, что мне теперь делать?
— Теперь ничего не сделаешь.
Серёжа целый день не отходил от клетки и всё смотрел на чижика, а чижик всё так же лежал на грудке и тяжело и скоро дышал. Когда Серёжа пошёл спать, чижик ещё был жив.
Серёжа долго не мог заснуть; всякий раз, как он закрывал глаза, ему представлялся чижик, как он лежит и дышит.
Утром, когда Серёжа подошел к клетке, он увидел, что чиж лежит на спине, поджал лапки и закостенел.
С тех пор Серёжа никогда не ловил птиц.
Акула
Наш корабль стоял на якоре у берега Африки. День был прекрасный, с моря дул свежий ветер; но к вечеру погода изменилась: стало душно и точно из топленной печки несло на нас горячим воздухом с пустыни Сахары.
Перед закатом солнца капитан вышел на палубу, крикнул: «купаться!» и в одну минуту матросы попрыгали в воду, спустили в воду парус, привязали его и в парусе устроили купальню.
На корабле с нами было два мальчика. Мальчики первые попрыгали в воду, но им тесно было в парусе, и они вздумали плавать наперегонки в открытом море.
Оба, как ящерицы, вытягивались в воде и, что было силы, поплыли к тому месту, где был бочонок над якорем.
Один мальчик сначала перегнал товарища, но потом стал отставать. Отец мальчика, старый артиллерист, стоял на палубе и любовался на своего сынишку. Когда сын стал отставать, отец крикнул ему: «Не выдавай! Понатужься!»
Вдруг с палубы кто-то крикнул: «Акула!» — и все мы увидали в воде спину морского чудовища.
Акула плыла прямо на мальчиков.
— Назад! Назад! Вернитесь! Акула! — закричал артиллерист. Но ребята не слыхали его, плыли дальше, смеялись и кричали еще веселее и громче прежнего.
Артиллерист, бледный, как полотно, не шевелясь, смотрел на детей.
Матросы спустили лодку, бросились в нее и, сгибая весла, понеслись, что было силы, к мальчикам; но они были еще далеко от них, когда акула уже была не дальше двадцати шагов.
Мальчики сначала не слыхали того, что им кричали, и не видали акулы; но потом один из них оглянулся, и мы все услыхали пронзительный визг, и мальчики поплыли в разные стороны.
Визг этот как будто разбудил артиллериста. Он сорвался с места и побежал к пушкам. Он повернул хобот, прилег к пушке, прицелился и взял фитиль.
Мы все, сколько нас ни было на корабле, замерли от страха и ждали, что будет.
Раздался выстрел, и мы увидали, что артиллерист упал подле пушки и закрыл лицо руками. Что сделалось с акулой и с мальчиками, мы не видали, потому что на минуту дым застлал нам глаза.
Но когда дым разошелся над водою, со всех сторон послышался сначала тихий ропот, потом ропот этот стал сильнее, и, наконец, со всех сторон раздался громкий, радостный крик.
Старый артиллерист открыл лицо, поднялся и посмотрел на море.
По волнам колыхалось желтое брюхо мертвой акулы. В несколько минут лодка подплыла к мальчикам и привезла их на корабль.
Ёж и заяц
(Басня)
Повстречал заяц ежа и говорит:
«Всем бы ты хорош, еж, только ноги у тебя кривые, заплетаются».
Еж рассердился и говорит:
«Ты что ж смеешься; мои кривые ноги скорее твоих прямых бегают. Вот дай только схожу домой, а потом давай побежим наперегонки!»
Еж пошел домой и говорит жене: «Я с зайцем поспорил: хотим бежать наперегонки!»
Ежова жена и говорит: «Ты, видно, с ума сошел! Где тебе с зайцем бежать? У него ноги быстрые, а у тебя кривые и тупые».
А еж говорит: «У него ноги быстрые, а у меня ум быстрый. Только ты делай, что я велю. Пойдем в поле».
Вот пришли они па вспаханное поле к зайцу; еж и говорит жене:
«Спрячься ты на этом конце борозды, а мы с зайцем побежим с другого конца; как он разбежится, я вернусь назад; а как прибежит к твоему концу, ты выходи и скажи: а я уже давно жду». Он тебя от меня не узнает — подумает, что это я».
Ежова жена спряталась в борозде, а еж с зайцем побежали с другого конца.
Как заяц разбежался, еж вернулся назад и спрятался в борозду. Заяц прискакал на другой конец борозды: глядь! — а ежова жена уже там сидит. Она увидала зайца и говорит ему: «А я уже давно жду!»
Заяц не узнал ежову жену от ежа и думает: «Что за чудо! Как это он меня обогнал?»
«Ну, — говорит, — давай еще раз побежим!»
«Давай!»
Заяц пустился назад, прибежал на другой конец: глядь! — а еж уже там, да и говорит: «Э, брат, ты только теперь, а я уже давно тут».
«Что за чудо! — думает заяц, — уж как я шибко скакал, а всё он обогнал меня. Ну, так побежим еще раз, теперь уж не обгонишь».
«Побежим!»
Поскакал заяц, что было духу: глядь! — еж впереди сидит и дожидается.
Итак, заяц до тех пор скакал из конца в конец, что из сил выбился.
Заяц покорился и сказал, что вперед никогда не будет спорить.
Косточка
Купила мать слив и хотела их дать детям после обеда. Они лежали на тарелке.
Ваня никогда не ел слив и всё нюхал их. И очень они ему нравились. Очень хотелось съесть. Он всё ходил мимо слив. Когда никого не было в горнице, он не удержался, схватил одну сливу и съел.
Перед обедом мать сочла сливы и видит,— одной нет. Она сказала отцу.
За обедом отец и говорит:
— А что, дети, не съел ли кто-нибудь, одну сливу?
Все сказали: «Нет». Ваня покраснел, как рак, и сказал тоже: «Нет, я не ел».
Тогда отец сказал:
— Что съел кто-нибудь из вас, это нехорошо; но не в том беда. Беда в том, что в сливах есть косточки, и если кто не умеет их есть и проглотит косточку, то через день умрет. Я этого боюсь.
Ваня побледнел и сказал:
— Нет, я косточку бросил в окошко.
И все засмеялись, а Ваня заплакал.
Старый дед и внучек
(Басня)Стал дед очень стар. Ноги у него не ходили, глаза не видели, уши не слышали, зубов не было. И когда он ел, у него текло назад изо рта. Сын и невестка перестали его за стол сажать, а давали ему обедать за печкой. Снесли ему раз обедать в чашке. Он хотел ее подвинуть, да уронил и разбил. Невестка стала бранить старика за то, что он им все в доме портит и чашки бьет, и сказала, что теперь она ему будет давать обедать в лоханке. Старик только вздохнул и ничего не сказал. Сидят раз муж с женой дома и смотрят — сынишка их на полу дощечками играет — что-то слаживает.
Отец и спросил: «Что ты это делаешь, Миша?» А Миша и говорит: «Это я, батюшка, лоханку делаю. Когда вы с матушкой стары будете, чтобы вас из этой лоханки кормить».
Муж с женой поглядели друг на друга и заплакали. Им стало стыдно за то, что они так обижали старика; и стали с тех пор сажать его за стол и ухаживать за ним.
Два Голубя — басня Ивана Андреевича Крылова
Два Голубя как два родные брата жили,
Друг без друга они не ели и не пили;
Где видишь одного, другой уж, верно, там;
И радость и печаль, все было пополам.
Не видели они, как время пролетало;
Бывало грустно им, а скучно не бывало.
Ну, кажется, куда б хотеть
Или от милой, иль от друга?
Нет, вздумал странствовать один из их – лететь
Увидеть, осмотреть
Диковинки земного круга,
Ложь с истиной сличить, поверить быль с молвой,
“Куда ты? – говорит сквозь слез ему другой; –
Что пользы по свету таскаться?
Иль с другом хочешь ты расстаться?
Бессовестный! когда меня тебе не жаль,
Так вспомни хищных птиц, силки, грозы ужасны,
И все, чем странствия опасны!
Хоть подожди весны лететь в такую даль:
Уж я тебя тогда удерживать не буду.
Теперь еще и корм и скуден так, и мал;
Да, чу! и ворон прокричал:
Ведь это, верно, к худу.
Останься дома, милый мой,
Ну, нам ведь весело с тобой!
Куда ж еще тебе лететь, не разумею;
А я так без тебя совсем осиротею.
Силки, да коршуны, да громы только мне
Казаться будут и во сне;
Все стану над тобой бояться я несчастья:
Чуть тучка лишь над головой,
Я буду говорить: ах! где-то братец мой?
Здоров ли, сыт ли он, укрыт ли от ненастья!”
Растрогала речь эта Голубка;
Жаль братца, да лететь охота велика:
Она и рассуждать и чувствовать мешает.
“Не плачь, мой милый, – так он друга утешает, –
Я на три дня с тобой, не больше, разлучусь.
Все наскоро в пути замечу на полете,
И, осмотрев, что есть диковинней на свете,
Под крылышко к дружку назад я ворочусь.
Тогда-то будет нам о чем повесть словечко!
Я вспомню каждый час и каждое местечко;
Все расскажу: дела ль, обычай ли какой,
Иль где какое видел диво.
Ты, слушая меня, представишь все так живо,
Как будто б сам летал ты по свету со мной”.
Тут – делать нечего – друзья поцеловались,
Простились и расстались.
Вот странник наш летит; вдруг встречу дождь и гром;
Под ним, как океан, синеет степь кругом.
Где деться? К счастью, дуб сухой в глаза попался;
Кой-как угнездился, прижался
К нему наш Голубок;
Но ни от ветру он укрыться тут не мог,
Ни от дождя спастись: весь вымок и продрог.
Утих помалу гром. Чуть солнце просияло,
Желанье позывать бедняжку дале стало.
Встряхнулся и летит, – летит и видит он:
В заглушьи под леском рассыпана пшеничка.
Спустился – в сети тут попалась наша птичка!
Беды со всех сторон!
Трепещется он, рвется, бьется;
По счастью, сеть стара: кой-как ее прорвал,
Лишь ножку вывихнул да крылышко помял!
Но не до них: он прочь без памяти несется.
Вот пуще той беды беда над головой!
Отколь ни взялся ястреб злой;
Невзвидел света Голубь мой!
От ястреба из сил последних машет.
Ах, силы вкоротке! совсем истощены!
Уж когти хищные над ним распущены;
Уж холодом в него с широких крыльев пашет.
Тогда орел, с небес направя свой полет,
Ударил в ястреба всей силой –
И хищник хищнику достался на обед.
Меж тем наш Голубь милой,
Вниз камнем ринувшись, прижался под плетнем.
Но тем еще не кончилось на нем:
Одна беда всегда другую накликает.
Ребенок, черепком наметя в Голубка, –
Сей возраст жалости не знает, –
Швырнул и раскроил висок у бедняка.
Тогда-то странник наш, с разбитой головою,
С попорченным крылом, с повихнутой ногою,
Кляня охоту видеть свет,
Поплелся кое-как домой без новых бед.
Счастлив еще: его там дружба ожидает!
К отраде он своей,
Услуги, лекаря и помощь видит в ней;
С ней скоро все беды и горе забывает.
О вы, которые объехать свет вокруг
Желанием горите!
Вы эту басенку прочтите,
И в дальний путь такой пускайтеся не вдруг.
Что б ни сулило вам воображенье ваше;
Но, верьте, той земли не сыщете вы краше,
Где ваша милая, иль где живет ваш друг.
Читать другие басни Крылова. Список произведений
Можно ли человека сделать лучше?
Отвечая на этот важный вопрос, мы возьмем в союзники Мишеля Монтеня и Дона Корлеоне. Первый говорил: «Давайте рассуждать здраво». Сначала посмотрим на человека непредвзято, а затем обратимся к авторитету дона
Конечно, нам бы хотелось верить в лучшее — это тоже часть природы человека, но практика показывает, что человек не слишком-то изменился за последние две тысячи лет.
Об этом хорошо говорит булгаковский Воланд, а также не стихающая популярность греческих трагедий. Если бы человек изменился очень круто, то Софокл и Еврипид остались бы за бортом культуры, но этого не произошло.
Нас также волнуют трагедии и а там вероломства, злорадства и коварства хватает, однако они нам не надоедают. Каждое новое поколение припадает к этому источнику не только вдохновения, но и философской мудрости.
Другими словами, как бы там ни было, а человек все еще находится при своих добродетелях и пороках. Единственное, что изменилось, так это их изображение: искусство (и литература в том числе) стало более изощренным и детальным в этом смысле. «Чиж и голубь» — басня Крылова, выполненная еще в старом стиле: характеры простые и понятные, а их цель ясна как божий день.
Теперь пора прийти за советом к Дону Корлеоне. Он говорил своим детям следующее: «Никогда не говорите никому, кроме членов семьи, о чем вы думаете». От себя добавим: если вам не повезло с родственниками, то и им не сообщайте своих мыслей.
Если нельзя победить злорадство в человеке окончательно и бесповоротно, а мы пришли к выводу, что это невозможно, то следует хотя бы скрывать его от посторонних, а уж тем более от жертвы превратностей судьбы. К несчастью, голубю из рассматриваемого нами произведения (в фокусе внимания — «Чиж и голубь», басня Крылова) для этого просто не хватило ума и сообразительности.
«Не стыдно ль, — говорит, — средь бела дня Попался! Не провели бы так меня: За это я ручаюсь смело».
Ан, смотришь, тут же сам запутался в силок. И дело!
Анализ, мораль басни И. А. Крылова «Чиж и Голубь»
Басня «Чиж и Голубь» была написана в 1814 году и впервые увидела свет в сборнике «Новые басни». Миниатюрное произведение несет мощный нравственный посыл. Используя принцип противопоставления, в десяти строках Иван Андреевич излагает великую мудрость жизни.
Чиж – любимейшая человеком певчая птица, издающая характерный «чижиный» писк, сообразительная и доверчивая к человеку. Тема басни связана с распространенным одно время обычаем содержать их в клетках
Другими словами, Чиж – птица, приносящая в дом радость, чего не скажешь о важном, но глуповатом Голубе
Басня включает такие выразительные средства:
аллитерацию (повторение однородных согласных) – «захлопнула злодейка-западня» – частотность звонких согласных «з» в сочетании с шипящей «ж» привлекает и фиксирует читательское внимание, создает ощущение тревоги и напряжения;
инверсию – «захлопнула западня», «голубь молодой», которая способствует гармоничной рифмовке;
риторические восклицания – «Не стыдно ль, … попался!» – реплика Голубя имеет издевательский подтекст, включает нотку превосходства в отличие от «И дело (поделом)!» – подчеркивает авторские эмоции – его симпатии на стороне Чижа;
олицетворение – «злодейка-западня» – является скрытой метафорой, так как автор сочувствует своему персонажу, попавшему в затруднительное положение, причиной которого стала западня;
многосоюзие «и рвался и метался» подчеркивает множественность действий Чижа, каждое из которых значимо, но безрезультатно;
слова с уменьшительно – ласкательными суффиксами «бедняжка», «голубок» имеют разную коннотацию – первое имеет сочувственный оттенок, между тем как второе – насмешливый;
фразеологизм – «средь бела дня» – значит «у всех на виду, прилюдно» – намек Голубя на то, что Чиж осрамился публично.
Некоторые слова требуют пояснения. «Силок» – это приспособление для ловли птиц в виде петли. «Вперед» – разговорная форма наречия «впредь» (в значении «в будущем»). Значение наречия «поделом» – «заслуженно» или «справедливо»: очевидно, автор испытывает удовлетворение оттого, что Голубь наказан. Слово «ан» – аналог противительного союза «но».
Мораль басни в том, что люди, обладающие большим самомнением, уверенные в своей непогрешимости часто смеются над чужими просчетами, ошибками. Произведение, в конечном счете, осуждает человеческую гордыню – мать всех пороков. Бахвальство делает человека неосмотрительным, может вовлечь его в большую беду. Но ему никто не посочувствует и не протянет руку помощи. Фигурально говоря, до человека, который ставит себя выше других, трудно дотянуться в случае, когда помощь понадобится ему самому.
Но миниатюрное произведение имеет еще одно дно. Автор не зря подчеркивает молодость Голубя: басня также осуждает глупую самонадеянность молодых, их нежелание учитывать опыт старших поколений, пренебрежительное отношение к ним. Между тем такие жизненные установки порой приводят к непоправимым ошибкам, которые могут предопределить дальнейшую судьбу человека, искалечить его жизнь, оказать фатальное влияние на судьбы его родных и близких.
Рубрики стихотворения: Анализ стихотворений ✑
Басни
Маленькая мышка
Мышка вышла гулять. Ходила по двору и пришла опять к матери.
— Ну, матушка, я двух зверей видела. Один страшный, а другой добрый.
Мать спросила:
— Скажи, какие это звери?
Мышка сказала:
-Один страшный- ноги у него черные, хохол — красный, глаза на выкоте, а нос крючком.Когда я мимо шла- он открыл пасть, ногу поднял и стал кричать так громко, что я от страха не знала куда уйти.
-Это петух, сказала старая мышь,он зла никому не делает, его не бойся. Ну, а другой зверь?
— Другой лежал на солнышке и грелся. Шейка у него белая, ножки серые, гладкие. Сам лижет свою белую грудку и хвостиком чуть движет, на меня глядит.
Старая мышь сказала:
— Дура, ты дура. Ведь это сам кот.
Мораль
Человек не должен злорадствовать над горем или серьезными неприятностями другого. Возможно, уже завтра зубоскал может попасть в такую же ситуацию. Басня Крылова «Чиж и голубь» не слишком-то сложна для анализа. С этим, кажется, справится и школьник. Далее еще несколько соображений, которые были спровоцированы произведением Ивана Андреевича.
Сравнивать себя с другими — в природе человека. И сколько бы восточные духовные практики ни говорили нам, что мы должны соревноваться только с собой, люди все равно упрямо смотрят в сторону соседа, коллеги по работе или просто прохожего. А если неискоренима зависть, то и злорадство тоже не победить просто так. Вот и наш голубь (о нем повествует басня Крылова «Чиж и голубь») только увидел чижа в затруднении, и сразу же начал примерять его ситуацию на себя.
